Мне было около 20, я училась в каком-то колледже, когда мы познакомились с Деннисом. Я не помню, чем он занимался - чем-то странным, но он отлично пел и неплохо играл на каком-то музыкальном инструменте, вроде мы встретились на каких-то студенческих посиделках, или это был вечер имени чего-то, а он выступал на сцене?
Мои родители были откровенно не в восторге, когда на ужин я пригласила его, они знали, как его зовут и что он - иностранец, но что он черный и откуда-то из Уганды или из Сомали - не помню. Память сохранила что-то на "с", и еще он говорил по-французски и на своем языке, название которого я не выговорила и не запомнила, если честно. Мы накрывали на стол, я что-то рассказывала, говорила без умолку о Деннисе, и, судя по имени, родители и сестра определенно ждали высокого голубоглазого европейца. Видимо, он был беден, но мне было с ним хорошо, я была молода, кудрява и влюблена. Помню, с каким презрением моя мама говорила сестре, чтобы та добавила прибор на стол перед обедом. А не ты ли, мама, говорила мне все детство, что тебе все равно, кого я приведу домой, хоть негра, лишь бы меня любил? Как ты, мама, потом не знала, что делать с его объедками - он съел половину порции рыбы и гарнира, и выкинуть жалко, и обратно в холодильник не уберешь - это же он ел!
Помню, что была влюблена, но деталей не помню особо. В последний вечер он играл на своем музыкальном инструменте на студенческом вечере-приеме, пел очень хорошо, а я ходила и обнималась со своими друзьями-подругами, мы стояли такие красивые, все в белом, нарядные, в этот летний теплый вечер. Я боялась обидеть Денниса, с одной стороны, а с другой - мне не хотелось показывать своего особого расположения, поэтому я всячески изображала равнодушие. Песня закончилась, он куда-то исчез.
Я вернулась домой, он играл в подвале "Silent night" на фортепиано, очень удивительно - по памяти, так красиво, играл и пел. Я потом сама села за инструмент сама, на нотную подставку установила планшет и полезла искать ноты. Какие-то нереальные аккорды в 8 нот, то ли арпеджио, то ли разом нажимать, непонятно. И песня с начала, а не с припева, как пел Деннис.
А потом мы как-то оказались в моей комнате, вернее, сначала там оказался он - лежал в моей маленькой кровати, под одеялом, шатал ее и смеялся, и звал к себе прилечь, а я тоже смеялась и просила кровать не шатать, она такая старая, может сломаться в любой момент, и на ее место в простенок с трудом влезет диван, и в комнате станет тесно. А потом мы поцеловались, кажется, впервые за все время, хотя встречались бы, судя по всему, довольно долго. И я разделась.

Я сидела в подвале за фортепиано, у меня почти получалось играть и брать аккорды, я нашла другие ноты - где не нужно внимательно приглядываться и читать ноты басового ключа - вот тут фа, я точно помню, и от нее считаю вверх и вниз - ля, до - ре, си, соль.
А потом - какой то большой таз или контейнер, где я руками Денниса перемешиваю салат, который он называет начинкой для чего-то. И смеется - вот это поострее, с зеленым перчиком, а это - помягче, а я не понимаю, в чем разница, он меняет слои в тазу, как уровни в пароварке, а салаты-начинки вообще не отличаются.
Я поднимаю контейнер с салатами, открывается уровень с отрезанным куском от огромного кочана бордовой капусты, так красиво, полумесяцем. Поднимаю контейнер - там лежит новорожденный, девочка, белая. Я трепетно тяну к ней руки, поднимаю этот слой, а под ним - та же девочка, трех месяцев от роду, очень кудрявая мулатка. Я вспоминаю, что у негров дети рождаются белые, а потом потихоньку темнеют. Я думаю о том, что буду кормить своим белым молоком, и девочка побелеет. Я ее уже очень люблю, она такая удивительная, с тонкими очень кудрявыми черными волосами, она бегает, ей два.
После той единственной ночи Деннис вернулся в тюрьму, за какие-то свои темные делишки с наркотиками или чем-то. Мама или я - кто? - выкинул большую охапку его вещей, откуда они только взялись в доме? Говорят, он больше не поет и не готовит салаты. Наша дочка очень красивая, такие красивые дети, говорят, рождаются только от любви.


Я просыпаюсь с приятно-саднящим, таким горько-сладким чувством влюбленности и потери. Светлая грусть. Напеваю "Silent night" и рассказываю Мише, что во сне мама играла на пианино. "Бабуля", - говорит сын, - "бабуля играет пианино".