Ветер утих, метель успокоилась. Облака растаяли, и на темном зимнем небе появились холодные далекие звезды.
Здесь холоднее, чем я думала. Я присела на кровать, откинулась на бордовое покрывало, разглядываю потолок - деревянные потемневшие балки и камень.
Надо бы разжечь камин, подумалось мне, вместе со спичками из кармана извлекается чек за пополнение счета на мобильном, откуда бы ему здесь взяться... Ничего, пойдет на разжигание .. дров, услужливо сложенных кем-то стопкой рядом с очагом. Сверху, на полке, три красные вещи. Живое, неживое, бумажное. Они греют сильнее любого, даже самого жаркого, пламени.
Я закрываю створки парных ставен на окнах, придвигаю ближе кресло, стягиваю с кровати покрывало, укрываю ноги, долго смотрю на огонь и свечу на полке у камина. Если с ней что-то случится, то здесь, в башне, она останется целой, с чуть подгоревшим фитилем. Останутся три слова. Останется мое тепло.
По стенам пробегают тени, ветер постукивает в окна, присвистывает на заворотах каминной трубы. Я держу откуда-то взявшийся в руке бокал темной густой жидкостью, смотрю сквозь нее на свет, пить не хочется, холодно, сегодня сплю здесь.
Думаю, почему именно башня. Она сама меня выбрала, я просто настроилась на какое-то место, искала что-то созвучное мне.. Высокое, каменное. "О, прекрасная Брунгильда..." (с) И горшков нету, чтобы бросаться. И не Рапунцель, волосы не отросли. Высоко сижу, далеко гляжу.
Тихо, только ветер постукивает ставнями. Спокойно, только огонь потрескивает в камине. Я закрываю глаза, и мне кажется, что я сижу в своей комнате, и что нету никакого мира, нет никакой башни... Открываю глаза - вот оно все, его даже потрогать можно. Снег здесь обжигает холодом, вино пьянит, и в пыли остаются следы.
На пределе слуха едва-едва слышен шум прибоя. Мне нужно будет когда-то спуститься к воде. Где-то далеко есть море...
И мокрый песок покрывает соленая корка льда. Я присяду на корточки, буду дышать сырым воздухом и ломать пальцами эту карамель.
... каждый раз, выходя за дверь,
я иду к твоему теплу... (с)