Вторая важная вещь, о которой говорил Боб, и о которой я сама часто говорю клиентам: "То, что я могу быть резкой, не означает, что я вся - резкая", "То, что я могу на какого-то рассердиться, не означает, что я всегда злюсь". Он это сравнивает со специями: мало кто из нас способен съесть блюдо из одного чеснока. Но болоньезе или курица моей мамы, в которые входит чеснок, - это не чеснок совсем. Это что-то, чуть-чуть приправленное чесноком.

Но нам не разрешают быть "с привкусом чеснока". Нас сразу же пугают: если ты иногда пахнешь чесноком, значит, наступит день, и ты вся (или весь) в него превратишься. И мы отказываемся от своей "чесночности". Мы отказываемся показывать свои отличия, чтобы не вызвать конфликт. Мы сливаемся с образом, который нам предлагают (и всегда предлагали), и теряем себя.
И потом бывает очень трудно вспомнить, а какой я - вообще?
Что я хочу?
Где мои вещи, и кто все эти люди?

А ведь кроме себя, как я уже неоднократно писала, у нас ничего - по-настоящему - и нет.