самое интересное читай внизу.





Из "Волкодава". Из книги.

мне грустно... мне плохо. и ноги мерзнут. даже в пледе и носках.

вспомнила, выложила.

вот, собственно, и все.





Отчего не ходить в походы,

И на подвиги не пускаться,

И не странствовать год за годом,

Если есть куда возвращаться?



Отчего не поставить парус,

Открывая дальние страны,

Если есть великая малость -

Берег родины за туманом?



Отчего не звенеть оружьем,

Выясняя вопросы чести,

Если знаешь: кому-то нужен,

Кто-то ждет о тебе известий?



А когда заросла тропинка

И не будет конца разлуке,

Вдруг потянет холодом в спину:

"Для чего?.." И опустишь руки.







а вот тут - в тему того же настроения - выкладываю кусочек незаконченного рассказа с хорошей идеей. Он мой. Город.



читать дальшеПрозрачный город.



«Жизнь будет, и город стоять будет, и стены его крепки, и сила в вас великая, и жить станете до правнуков, пока вместе все будете».

Из сказаний о Городе.





Старик тяжело поднялся со скамейки у калитки, обнял внуков и с горечью спросил:

- Небось, родители-то совсем заработались… Вы-то приезжайте, или звоните хоть, если не едете…

Два мальчика, тринадцати и восьми лет, стояли, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

Старший быстро сказал, хватая брата за руку:

- Позвоним, дед, позвоним… Ну, мы пошли, еще опоздаем…

И оба торопливо зашагали к станции. По обеим сторонам дороги стояли заброшенные дома с покосившимися заборами и темными окнами. Деревья раньше времени сбросили листья, ветер гонял их по пустым огородам, где давным-давно не росли даже сорняки. Облупленная надпись над заколоченной дверью напоминала мальчишкам, что здесь когда-то покупали хлеб. Они прошли мимо рынка, где когда-то весной покупали первую черешню. Весна, казалось, давным-давно забыла о маленьком городе, таявшем день ото дня.

Где-то впереди просигналил машинист, и диспетчер грустным голосом объявил о прибытии пассажирского. На платформе трое парней помогали женщине с сумками.



В электричке было на удивление тихо и просторно. Она заняла сразу два сиденья в середине вагона, достала книжку и, открыв на случайной странице в середине, начала рассеянно читать.

- Здесь свободно?

Невысокий интеллигентный мужчина преклонного возраста стоял в проходе, спрашивая разрешения сесть.

- Да, присаживайтесь, - сказала она, и, сделав вид, что читает, принялась осторожно разглядывать попутчика.

Блестящая тонкая оправа очков и журнал «Всемирная история», выпускавшийся небольшим тиражом, что называется, для фанатов, напомнили ей соседа, профессора и доктора физических наук, человека степенного и уважаемого. Было в мужчине что-то ностальгически-доброе, правильное и теплое, как воспоминания детства. Ее отец дружил с профессором, часто бывал у него в гостях, и ей разрешали читать книги в огромной библиотеке. Гавриил Германович, так звали соседа, жил рядом в старом доме довоенной постройки. Потолки в комнатах были высокие и гулкие, а из кухни пахло шарлоткой, которую жена профессора готовила по пятницам. Она умерла от инсульта, Гавриил Германович продержался еще два месяца и ушел вслед за ней, потом их дом расселили и снесли. Бабушка забрала подшивку «Всемирной истории» на растопку печки.



- А вы давно из Города уехали? – спросил мужчина.

- С чего вы решили, что я из Города?

- По вам видно, что вы не из Гантска. Небось, к матери ездили?

- К тете.

- Болеет, видно?

- Болеет.

- Здесь все болеют - Город тает.

- В смысле тает?

- В прямом. Людей, которые его держали, больше нет. Все едут в Гантск.

- А что здесь сидеть? Ни работы, ни жизни нормальной…

- Зря вы так, девушка, не место красит человека.

- Вот только не надо меня жизни учить, сама голову на плечах имею.

- Не учу я вас, просто помнить нужно, что предки хранили…

Пожилой мужчина отвернулся, раскрыл журнал и уткнулся в статью о краеведческом музее.

- А я не знала, что «Всемирная история» еще издается… - Девушка попыталась сменить тему, но ей не ответили.

Под унылый голос диспетчера поезд тронулся. Мерно застучали колеса, мимо, набирая скорость, пролетали пустые дома и деревья-призраки, тянущиеся сухими голыми ветками к девушке. В какой-то момент ей показалось, что в тумане, опускающемся на Город, кто-то щелкнул зубами, слизывая с клумбы отцветающие хризантемы.



Пышный и кричащий, Гантск встречал гостей и жителей кричащей рекламой, неоновыми огнями казино и уличным освещением, которое не выключали даже днем. Город-миллионер, город-успех, он давал шанс каждому в один миг из никого стать богом - но так же быстро и просто он возвращал человека обратно, вниз, сочувственно улыбаясь и повторяя, что ничто не вечно, и это тоже пройдет.



\ День ото дня Город таял. Ему уже не хватало сил позвать кого-то из своих жителей назад, он лишь беспомощно тянул руки-ветки к небу и лил мелкие осенние слезы на платформе пустого вокзала. Рупор диспетчерской был забит прошлогодними листьями, и поезда, проходившие мимо, больше не останавливались. Прозрачная станция чуть дрожала в воздухе.\



\ Однажды Город проснулся, чтобы проводить своего последнего жителя. Сквозь хмурое облачное небо проглянуло солнце, теплым лучом касаясь холодной морщинистой щеки старика, что так и не дождался приезда детей. На похоронах все были сдержаны, потом закрыли дом на ключ, заперли ставни, заколотили ворота и уехали. Дом медленно-медленно сполз вниз, призрачный остов - его душа - грустно вздохнул на ветру. Мужчина, женщина и два мальчика, восьми и тринадцати лет, сели в машину. И чем дальше люди уезжали от Города, тем сильнее натягивалась нить, связывающая их с предками, и когда она оборвалась, женщина вскрикнула – рядом с ней за рулем сидел ее муж и светился насквозь… \