Переживу.

Мне сейчас больше всего хочется накрыться одеялом и исчезнуть. На год. На сто.
Навсегда.
А потом проснуться, и ничего уже не будет. И не было.
И небо голубое.

Элен-Элендил, звонкое имя-колокольчик. Улыбнись, Элен-Элендил, тебе идет улыбка.
Улыбнись, Элен-Элендил, все проходит, и это тоже.

Эмоции не вместить в маленький пост. Эмоции не вбиваются пальцами в клавиши. Эмоции не застывают, как снег в мороз, пригретый ярким солнцем. Не покрываются толстой плотной коркой льда. Эмоции не находят выхода, и даже если я сейчас сгребу все со стола широким и быстрым движением руки, если упадут и разобьются о пол мобильный и домашняя трубка, если повиснет на длинном проводе красная мышь, беспомощно светя красным глазом, панически ощупывающим пространство вокруг... Пусть все летит к чертовой матери.
Я просто сяду потом на пол рядом с этим всем и буду долго, долго сидеть, молча и закрыв глаза, до темноты, а потом уйду на работу. И вроде как и ничего не был - теперь все внутри, тлеют угольки, медленно плавится и обгорает все вокруг меня...
Все снова рушится и ломается. Все, все...
Разве этого я хотела? Я могу повторять это много раз, сто, двести, тысячу, но меня все равно не услышат. Никто не слышит. Все умерли.





Черное и белое. Черные вороны ходят по белому снегу, оставляя серые следы.